Фантастический рассказ с мотоциклом.
Мемуары.
Всё, что тут написано - чистейшая выдумка.
Совпадения имён случайны.
Событий таких не происходило.
Одним словом ФАНТАСТИКА.
Отжигаем?
Сей опус может показаться неинтересным обывателю, потребителю, человеку, не задумывающемуся о жизни. Человеку мыслящему он может быть интересным, особенно нашему брату - байкеру. По большому счёту эта писанина предназначена для таких, как я сам, или тех, кто хочет связать свою жизнь с дорогой, мотоциклом, романтикой, присущей мото-движению. Это попытка поделится опытом, своими мыслями, рассуждениями, воспоминаниями. В этой книге я попытался собрать информацию о байкерской субкультуре - словарь, понятия, кодекс чести байкеров, поговорки, приметы, рассуждения и мысли братии, свойственные российскому менталитету. Не судите строго за неграмотность и некоторую пафосность, наш брат меня поймёт, будьте терпимы. Эта книга может помочь в понимании идеи создании храма байкеров, Мото Храма. Я готов к диалогу, пишите на
ivanich@ivanich.ru и заходите в храм
www.motohram.ru Ночь, темно как в заднице у чёрта.
Передо мною света яркого пятно,
В едином целом я и чёппер,
Под нами бешено проносится дороги полотно.
Скорость, надсадно воет ветер,
Пытаясь разорвать меня в куски,
Косуха ведь она без петель,
Под нею сердце бьёт от радостной тоски.
Я волк, я байкер, я природа,
Я пуля с непокрытой головой,
Душа поёт, и от восторга
Из глотки рвётся волчий вой.
Байкеры. Кто они?..
Быстро и незаметно стемнело. По краям дороги - лес, но его сейчас не видно - две сплошные чёрные стены. Впереди проносится дорога, выхваченная светом одинокой фары. Над головой темно-синее небо с как бы вбитыми гвоздями с серебряными шляпками. Еду уже часа три, немного устал, с наступлением темноты стало прохладней, пора остановится, походить, размять ноги и согреть руки. Но останавливаться неохота, хочется ехать и ехать, наматывать ленту дороги на душу желания двигаться. По опыту знаю, что нужно остановиться, нужно надеть подшлемник, застегнуть косуху, и закрыть шею банданой, иначе замерзнешь. Ну что ж, нужно выбрать место, дорога часто петляет и извивается, поднимается и опускается как волна, обычная дорога центральной России. Место нужно выбрать посветлей, желательно на гребне дороги, чтоб был обзор в обе стороны, к тому же наверху не так холодно и сыро, как в низинах. Новый спуск и подъём, новый виток и темень низины, нигде не видно съезда или площадки. Но вот очередной подъём, дальше дорога ныряет вниз, перед подъемом удобная площадка, засыпанная гравием. Всё, лучше и не придумаешь. Останавливаюсь, снимаю шлем, перчатки, с парковки левого плеча, из-под погона косухи снимается бандана и повязывается на шею. Свежий воздух пропитан запахом леса, наполнен тихими звуками ночного леса. Грудь глубоко вдыхает свежесть и прохладу ночи. Хорошо... Вдруг замечаю: начинает светлеть, в чём дело? В промежутке между стенами леса, из-за гребня дороги поднимается луна. Огромный диск, намного шире, чем дорога и больше, чем можно представить. Завораживающее, очаровывающее зрелище, рождение и восхождение луны. Вот она всё выше и выше, край диска уже достиг вершины деревьев, мелодичный свет заливает дорогу и как на фотографии проявляется лес. В этот момент становится чуть слышен посторонний гул, то нарастая, то затихая. Похоже, что едет встречная машина, пока ещё не видимая за гребнем дороги. Но на звук машины не похоже, даже совсем не похоже, интересно, что же это? В это время начинает искриться край дороги, потом появляется сияние, намного ярче, чем свет луны, будто восходит солнце. Гул нарастает… Край дороги начинает шевелиться, сияние усиливается, и вдруг появляется несколько фар, разных по размеру и свечению, потом ещё и ещё... Через мгновение в свете луны появляются силуэты людей, звук становится громким, ясным и понятным. Как в фантастической картине, выхваченные контражуром света фар, на фоне луны, чётко высвечиваются силуэты мотоциклистов. Это ж свои, это ж братья!.. Как-то сладко защемило в груди, легкие вдохнули воздух гордости, душа запела…
Перевалив через гребень, первые ряды уже поравнялись со мной, а наверху появляются всё новые и новые силуэты. Завороженный этим зрелищем, забыв обо всем, вдруг заметил, что колонна замедлила ход, остановилась. Вышли двое человек, перешли дорогу, несколько фар повернулись в мою сторону.
- Здароф друже, чё стоим, сломался? Мож чем помочь?
- Греюсь, брат, замёрз маненько.
Ну как же так?! Невозможно, нереально, чтоб целая колонна остановилась из-за одного мотоциклиста!.. Вот ведь как бывает, комок эмоций подкатил к горлу:
- Мммм, кхе, гм, - вид то какой, пазырь, брат…
Головы поворачиваются в указанном направлении:
- Уууу!!! Мммм… дааааа уж!!!! А? Оооооо!!!! …
Романтика дороги, единство взглядов, дружба, единение, понимание.
- Мы вот собрались, прокатится, все, вместе, просто.… Поехали с нами?
- Дык, и я ехаю просто для того, чёб ехать, просто не могу сидеть на месте.
- Мы хотим расположится палаточным лагерем, километров пять дальше, тебе назад двигать.
- Поехали.
Луна уже вышла из-за гребня дороги, сформировала идеальный диск и продолжила свой путь по небу. Лес принял привычные очертания фантастического вида в ночи, дорога разлилась нескончаемым потоком серебристой ленты, пронизывающей темноту ночного пейзажа. Освещённое фарами мотоциклов пространство впереди - как бы выхваченная часть картины, отбрасывающая причудливые блики света на лес - создало впечатление загадочности и некой нереальности происходящего.
Ведущий поднял руку и махнул вперёд - поехали.
Кто ездил в колонне, знает ощущения, непередаваемые, чувство кулака, сомкнутость и сплочённость пальцев, близость и дух, соединивший в единый порыв семьи, стаи, клана, если хотите. Ощущения езды в колонне сравнимы с домом: уют, надёжность и тепло. Ощущения езды в колонне сравнимы с миром, миром без границ, распрей и войны.
Через пару километров свернули в лес, стены придвинулись, стало темней. Блики и отсветы фар, постоянно перемещаясь, создавали нереальные тени, а тени создавали впечатление, что лес живой, что лес шевелится. Прямо перед нами узкий просвет. Такое ощущение, что стены леса очень близко, но по мере приближения как бы расступаются под напором света, звука моторов и силы людей, объединённых одной целью - раздвигать стены и поглощать пространства километров. Ещё поворот, потом ещё поворот и ещё…
Вдруг после следующего поворота перед нами оказалось зелёное «море». Огромная поляна, замкнутая со всех сторон как бы уменьшившимся в высоте лесом. Невысокая трава равномерно покрыла всё пространство нетканым ковром. Не желая нарушить девственную чистоту природы, первые ряды остановились, те, кто ехал за нами, стали постепенно подтягиваться и рассредоточиваться по краю поляны. Когда все приехали, заглушили двигатели, наступила тишина. Постепенно звуки ночного леса наполнили воздух. Ни разговора, ни звука со стороны людей. Луна чётким диском прилипла на звёздном небе, серебряный свет окутал мысли тайной природы. В душе зашевелилось давно забытое чувство, единство с землёй. Почти одновременно несколько человек выдохнули восторженным гортанный звуком. Если бы вы только были в тот момент там, на поляне ночного леса. Бешенство запахов зелени, зов, восторг живого, животного. Кто-то из девушек тихонечко заскулил. Я представил себя волком, легким, необремененным заботами, здоровым и крепким. Легкие сами собой, полной грудью втянули воздух, связки сомкнулись, и воздух вырвался наружу. Это произошло само собой, без участия сознания, раздался волчий вой. Как-то всё вздрогнуло, перевернулось, душа встряхнулась и запела. Кто-то подхватил, потом ещё один, потом ещё, и ещё, и ещё… Какофония звуков, разных тонов, высоты голосов, крика души, нечеловеческой печали, как бы скорбящей о потере связи с природой… Выли все, смеялись и плакали, кричали и бесились как щенки, увидевшие первый раз траву. Ложились и катались, бились в истерике радости вновь обретённого понимания жизни… Потом, не сговариваясь, люди развернулись и уехали искать другое место для палаточного лагеря, не решаясь нарушить красоту природы.
Просветы.
Основной просвет из детства. Шестидесятые. Трёхколёсный велосипед, барак, овраг, горы Урала и дуб.
Трёхколёсный велосипед – зверь-машина, работал в многотактном режиме прямотока, до хрипоты связок. Тянул как трактор, проходимость была как у танка, а скорость как у самолёта.
Барак - длинный дом с коридором посередине и многочисленными дверями. В этом доме хранился зверь-велик. В этом доме можно было кататься круглый год, длины его хватало, чтобы прилично разогнаться и успеть затормозить ногой в пол перед самым выходом, рискуя пробить дверь и вылететь через крыльцо кубарем.
Овраг - огромная длинная яма, уходящая за горизонт. Путешествие по ней на велике было манящим и интригующим. Неоднократные попытки доехать до конца заканчивались бегством домой до темноты. Но мечта так и осталась.
Горы Урала - ооооо, это что-то! Если хорошо попотеть, долго-долго ехать, идти и тащить велик, забравшись повыше, можно испытать восторг и полёт, скатившись на большой скорости вниз с бешеным биением сердца.
Дуб - дом, пристань, гараж, место сбора и тусовки всей детворы округи. Монолит, нечто незыблемое и нерушимое, надёжное как скала. Думаю, он до сих пор стоит там, думаю, ни у кого не поднимется рука его спилить. Надо как-нибудь съездить, проверить.
Ещё просвет. Шестидесятые же.
Доска с двумя колёсами, самокат - самостоятельное устройство, независящее от ширины колеи. Можно было проехать куда угодно, скорость и манёвренность намного больше, чем у зверя-велика. Сколько я себя помню в то время, самокат был неотъемлемой частью моей жизни. У нас была такая игра, даже не игра, а проверка на смелость. Несколько мальчуганов собирались и днём относили коровий череп на заброшенное кладбище. Ночью каждый должен был сходить на кладбище: кто-то должен принести его оттуда, следующий брал череп и нёс обратно на кладбище. Было очень страшно, страх усиливался ещё и тем, что кладбище было заброшено - никакого освещения и сторожей там не было. Однако же многие справлялись с такой тяжелой задачей. Бывали случаи, когда приходили с мокрыми штанами, никто за это не осуждал, потому что каждый понимал насколько это страшно. Дух компании, поддержка или возможное осуждение заставляли маленьких мужчин перебороть страх. На самокате можно было гораздо быстрей преодолеть это жуткое пространство, а самое главное не тащить и не держать в руках этот страшный предмет.
Со временем многие дети приобщались к колёсам: выпрашивали у родителей покупку или делали самокат сами из доски и старых подшипников. Вероятно, с этих времён и появилась любовь к двум колёсам, возникла тяга к путешествиям, романтике дороги.
Ещё просвет. Снова шестидесятые. Школа и уроки жизни.
Первый класс. Ещё до школы я очень часто спрашивал свою маму, когда же я пойду в школу? Нетерпение и предвкушение нового, неизведанного заставляло не спать ночами, чаще ездить к школе и завидовать людям в форме, знающим и узнающим много нового и интересного. Но вот, наконец-то, сбылось! Первые впечатления, горящие любопытные глаза, непривычное ощущение причастности к взрослению. Тетрадки, перьевые ручки, книги с непонятными знаками и множеством картинок. Первые разочарования и посягательство на свободу. Оказывается, надо вставать рано и тащится пешком - на велике и самокате категорически запрещалось. Нужно сидеть и терпеть до конца урока, ждать перемены. Нельзя пачкать форму и одевать то, что нравится. Нужно сидеть полдня в школе и потом ещё дома делать уроки, отнимая время от исследования дорог и поглощения пространств. Бунт начался после кляксы в тетрадке по чистописанию. Ручка с пером - страшное и непослушное устройство, вечно нужно его тыкать в чернильницу, держать определённый угол, чтобы что-то нацарапать, боясь излишки чернил стряхнуть на белую рубашку и тетрадь. Неизбежное случилось: в тетрадке появилась клякса, а в довершение всего чернильница-непроливайка сделала своё фиолетовое дело, оставив жирное пятно в ранце. Училка, увидев такое безобразие, заявила прямо, что из этого ученика… ничего хорошего не выйдет! Ах тааак! Ну что ж, буду нехорошим.
Был такой случай: нашел авторучку. Ооо! Это такая вещь! Ну, по тем временам её можно было сравнить с персональным компьютером. И тут какой-то пацан заявляет, что это его ручка, что именно он потерял эту ручку. Училка сказала, что я должен принести записку от матери о том, что ручка принадлежит мне. Но я же её нашел… К матери обратиться не решился, написал записку сам и принёс в школу... Было очень неудобно за этот обман, и в то же время было обидно так потерять вещь, было обидно за эту вопиющую несправедливость. Ручку отдали тому пацану, даже не спросив подтверждения, потому что на нём не было клейма в виде кляксы… С тех пор мой мир стал приобретать особые очертания мира бунтарства. С тех пор я понял: то, что не принадлежит тебе, то не твоё, и клякса может оказаться нестираемым клеймом прокажённого. Я понял, что при любых условиях надо оставаться самим собой и говорить правду. Потом было много прогулов уроков, потом было вечное изгнание «на камчатку» (последние парты класса), потом было много претензий и двоек в дневнике за малейший проступок, сходящий с рук многим, но только не тебе. Я стал намеренно коверкать слова и делать ошибки. Опоздавшие на урок часто придумывали истории типа: переводил бабушку через дорогу или вытаскивал ребёнка из пожара... И, как правило, им ставили двойки. Я всегда заявлял прямо, что проспал и вообще не хотел приходить в школу, просто давно не был на уроках и соскучился. Мне двоек не ставили, я и так был изгоем, бунтарём и хронически неуспевающим.
- Ладно, садись за парту, хорошо, что хоть пришел.
Просвет в формировании.
Маленький котенок, перевернувший мир ощущений, давший урок уважения к живому. Несформировавшийся пятилетний придурок подкидывал пушистый комочек к потолку, смотрел как бедное животное пищит от страха. Было интересно. Пару раз не поймал, удары об пол, видно, не прошли бесследно - котёнок стал дергаться, появилась пена у рта. Он уже не пищал, смотрел в пространство невидящими глазами… В огороде на заднем дворе была выкопана могилка, положены листики травы… В тот момент, когда земля стала засыпать полуживое существо, котёнок глянул в глаза, проникнув в самую душу. Осуждения и упрёка не было, был вопрос - за что?.. Когда я уходил, земля ещё шевелилась. Я очень надеюсь, что он выбрался и выжил. Прошло много лет с того случая, но каждое воспоминание царапает душу лапкой невинного существа, как бы говоря: «Помни о жертве твоего безрассудства». Потом было много драк с обидчиками животных. Потом было много споров и синяков, аргументирующих неправоту в отношении к живому и к жизни в целом.
Сколько себя помню, много читал, запоем - «Алиса в стране чудес», «Маленький принц», «Тайна двух океанов», «Сага о Форсайтах», «Антидюринг», романы Беляева… Всё было интересно и познавательно. Библиотекари удивлялись, задавали вопросы и никак не могли понять, как двоечник может проявлять интерес к классике и прочитывать по пять-десять книг в месяц. Ничего удивительного - мятущееся сознание искало выход и ответы на вопросы бытия. Заскорузлость мышления соцсовкореалистического воспитания на примерах Павлика Морозова и всеобщей уравниловки не уживалась рядом с любопытством, жаждой познания и осмысления. Вся система образования была построена на штампах, на сомнительных подвигах сомнительных героев, взращивание болванчиков под общий шаблон, в одной форме, строем…